«Пилим сук, на котором сидим» или Пара слов в защиту армии Печать

Забавный казус произошел на днях в Украине с подачи провластных средств массовой информации, хором заявивших, что народный депутат Надежда Савченко предлагает выменять у Российской Федерации Донбасс на полуостров Крым. Сообщение это вполне ожидаемо вызвало негативную реакцию в Киеве, Донецке, Луганске и Москве. Позднее выяснилось, что ничего подобного не предлагалось, однако в чистом донецком небе завис один неудобный вопрос.

А началось все с того, что министр внутренних дел Украины Арсен Аваков, и заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и временно перемещенных лиц Георгий Тука, явно почуяв, что в воздухе запахло внеочередными парламентскими выборами, едва ли не в один голос сделали громкое заявление – Донбасс станет украинским уже через три-четыре месяца. Глава МВД, под эту марку, даже с вдохновляющей речью перед украинскими пограничниками выступил. Те, скорее всего, ничего толком не поняли, но дело не в этом.

Комментируя данное заявление для украинских СМИ, Надежда Савченко подчеркнула, что военные операции в «Facebook» не анонсируют, и если перечисленные выше деятели обещают водрузить украинский флаг над Донбассом уже через несколько месяцев, то, вероятнее всего, получится также, как и с Крымом. А он, нравится это кому-то или нет, уже три года Киевом не контролируется. Зато отлично контролируется Москвой и, де-факто, является частью России.

Однако украинские журналисты, отрабатывающие заказ Банковой по деконструкции героического образа Савченко, истолковали ее слова по-своему. И тут началось самое интересное. Все заинтересованные стороны донельзя возбудились и давай мнения высказывать.

Особенно, как обычно, отличилась украинская сторона. Все, кому не лень, стали доказывать Савченко, что не намерены торговать Родиной.

«Крым на Донбасс мы менять не будем. И Донбасс сдавать не будем тоже. Мы будем выгрызать каждый метр украинской земли. Мы будем бороться за каждого украинца. Украина - это и Львов, и Киев, но и Крым, и Донецк, и Луганск. Нельзя относиться к территории Украины как к своему избирательному округу – где поддерживают, за тех боремся, где не воспринимают, тех вычеркиваем», - написала в своем блоге на «Facebook» вице-спикер украинского парламента Ирина Геращенко.

Заявлений было много – одно другого агрессивнее. Что, в общем, объяснимо, принимая во внимание тот факт, что «патриотическое сообщество» возмущенно загудело и политикам нужно было как-то успокаивать раздосадованный электорат.

Не остался в стороне и Кремль. Так, пресс-секретарь президента Российской Федерации Дмитрий Песков особо подчеркнул, что Крым не является предметом торга: «Мы не обсуждаем статус, положение и будущее российских регионов. Это не вопрос для обсуждения с кем бы то ни было», - заявил он.

Примечательно, что мнением Донбасса, в данном случае, не поинтересовались ни украинская, ни российская сторона. Сказывается опосредованное участие в переговорном процессе, в виду которого, непризнанные республики, в глазах иных сторон, утратили субъектность.

И вот настало время озвучить тот самый неудобный вопрос. А на чем, в конце концов, зиждется субъектность ДНР и ЛНР? В чем кроется тот фактор, который оставляет последнее слово за нами, а вовсе не за Российской Федерацией, к которой постоянно апеллирует официальный Киев, норовя выставить стороной конфликта?

Да, глупо отрицать, что Россия оказывает экономическую и политическую помощь непризнанным республикам Донбасса. Но что будет, если завтра она вдруг решит перекрыть границу и оставить нас наедине с военным потенциалом нового украинского государства?

В таком случае, единственное, что республики смогут сделать – дать тот самый «последний и решительный бой», по результатам которого или пан, или пропал. Иными словами, субъектность ДНР и ЛНР зиждется на военной силе, которую удалось накопить и подготовить за два с лишним года войны. Речь идет о тех, кого ранее принято было называть ополченцами, а ныне именуют республиканскими военнослужащими.

Но станут ли они воевать за государства, учитывая нынешнее их отношение к боевым подразделениям? Так или иначе, но с момента заключения Минских соглашений, бойцы прочувствовали на себе всю «любовь» государства. Их сокращают, загоняют в казармы, не балуют зарплатами и, что особенно важно, лишают идеи. Красивая мечта о справедливом обществе сменилась чиновничьим произволом и засильем бюрократии. Сложно защищать родину зная, что пока ты мерзнешь в окопе и оказываешься в перекрестии оптического прицела неприятельского снайпера, кто-то в ночном клубе недоволен качеством принесенного кальяна.

Не говоря уж о том, что Народный Совет ДНР уже больше года затягивает принятие Закона «О статусе ополченца». Тем временем, тысячи ветеранов боевых действий, потерявших трудоспособность, вдов и детей погибших защитников Донбасса вынуждены жить тем, что, как говорится, бог пошлет. О медалях и орденах, которыми, по слухам, увешаны даже секретарши высокого армейского руководства, рядовые герои этой войны уже даже не заикаются. Не за цацки, дескать, воевали.

Тем не менее, мы скрупулезно и методично пилим сук, на котором сидим, деморализуя тех, кто гарантирует субъектность и, при случае, безопасность нашего государства. Только ведь не зря говорят, что народ, который не желает кормить собственную армию, обязательно будет кормить чужую. Кого же в итоге мы станем кормить?