«Мы сами открыли ворота, мы сами...» Печать

У каждого своя история и свой путь вхождения в "ситуацию". Я как-то писал, что попытки приписать причину событий, участниками которых мы стали, всецело"перу" российских политиков и спецслужб обкрадывают не только историческую правду, но и человеческий порыв, возникший без всякого внешнего воздействия, и реализованный в той форме, которую продиктовали обстоятельства. Если бы Украина не пошла на силовой вариант, а попыталась бы урегулировать противостояние политическим путем - был бы один сценарий. Но Украина решала другие задачи, которые предусматривали только войну, и потому - война.

Почему про агрессию России трезвонит Запад - это понятно и логично. Для этого они и заряжали Украину. Но есть и среди наших любители привлечь Россию к ответу, потому что тяжело, и потому что.... есть такой анекдот: отец и сын забежали на перрон в момент, когда электричка захлопнула двери и тронулась. Отец с досады отвешивает сыну подзатыльник и на вопрос - за что? - отвечает: а что делать, что делать? Это простительная человеческая слабость - хотеть переложить ответственность на кого-то. В данном случае она проявляется на фоне постоянного желания коренных перемен, и обязательно в лучшую сторону, и выглядит в виде "поматросили и бросили".

Я раньше вспоминал, что приехав с майдана после позорища, на которое нас обрекли наши бывшие, я через день уже был на площади, и не просто прошел весь этап становления вместе с Протестом, но и определенным образом повлиял на его развитие. Как человек, имеющий за плечами школу, я действовал по определенному плану. Понимая нашу уязвимость на первоначальном этапе, мы наращивали свой потенциал скрытно, работая с силовиками, с которыми только что были на майдане и на поддержку которых имели все основания рассчитывать, накапливая силы и средства, и учась вести информационно-пропагандистскую работу.

Но был один эпизод, который я не упоминал - моя поездка в Крым. Как только я убедился, что необходимо действовать, и что Донбасс находится в высокой степени напряжения, но в то же время и в высокой степени растерянности, я принял для себя свои решения, но не мог не задать последний вопрос: мы сами, или....? Где бы и кому бы я задал этот вопрос, находясь на месте, и не находя на улицах вновь открывшихся офисов Единой России, ЛДПР, или филиалов ФСБ? Логичным было ехать туда, где события уже разворачивались вовсю, и где я смог бы получить хотя бы намек.

Поезда тогда еще ходили - была только середина марта 2014 года. Это была моя последняя поездка в Крым обычным способом по территории Украины, и она принесла то, на что я рассчитывал, но не то, чего хотел. Я нашел выход на достаточно влиятельного российского политика, который находился в Крыму и мониторил происходящее. Может, и не только мониторил - мне не докладывали. Его ответ на мой вопрос настроения мне не поднял - Россия не готова вмешиваться в ситуацию на Донбассе. Можно написать, что обратную дорогу я провел в сомнениях и тягостных раздумьях - но ничего подобного не было. А было ощущение, которое я уже много раз испытывал перед прыжком с парашютом: ты уже в самолете - и путь только один.

Я никому не врал, что приехал с благословением, и все, кто ко мне приходили, знали, что надеяться нужно только на самих себя. Естественно, были и другие люди, которые, в отличие от нас, не готовились к худшему, а водимые за российскими флагами по улицам, штурмовали периодически офисы исполнительной власти. Мы почти в этом не участвовали - заняли только два объекта, принадлежавшие СБУ, где начали формировать первые подразделения по военному образцу. Но мы приветствовали такие хождения - они мобилизовывали народ. Плохо только то, что народ не всегда понимал, а что же дальше, и, захватив очередной объект, набивался в него и сидел в ожидании штурма.

Мы проводили с ними определенную работу, разъясняли, что нужно выходить за периметр города, нужно маневрировать, нужно заниматься разведкой. Не только мы это делали - было много людей, правильно оценивающих ситуацию. Но это процесс, а процесс - это всегда время, которого не хватало. И поэтому, когда девятого мая в Мариуполе произошла бойня с участием нацбата, мы вынуждены были выходить из подполья - и мы вышли, и перешли к открытым действиям. Занятие Славянска, в который пришли люди, может, и обнадеженные кем-то, но совершенно добровольно - играло роль стимулятора. Но во всех революциях и переворотах захватывать нужно столицу. И мы - в данном случае не я и мои близкие товарищи, а все, кто занимался этой работой - это сделали, очистив город от присутствия украинских силовиков, отказавшихся следовать за нами.

Их было много, но предварительная работа, которая с ними проводилась, сделала свое дело. Нынешний министр МВД ДНР Алексей Дикий сумел удержать за собой почти весь милицейский спецназ, я сделал акцент на внутренних войсках, и после захвата мною командующего Восточным территориальным командованием ВВ, захватил их штаб, в результате чего в наши ряды влился и спецназ внутренних войск. Все остальные подразделения ВВ мы в короткое время совокупными усилиями выдавили из Донецка, полностью взяв город под контроль.

Так было, но именно из-за того, что действовали мы сами, на собственном опыте и понимании, за счет собственных ресурсов: что-то было у меня в "Альфе", что-то было в МВД - даже оружейные магазины и военная кафедра института пошли в ход, - мы и не успели создать армию, способную на большее, чем удерживать границы городов, которые оказались под нами. Даже крупные подразделения, как мое, славянское, горловское, Оплот - в тот период не насчитывали больше двух с половиной тысяч человек - плюс-минус. И это, в конечном итоге, предопределило и размеры наших республик, и прохождение линии фронта у самых границ столичных городов.

Я оставлю в стороне тему про несогласованность действий, про амбиции командиров, про иного рода внутренние сложности - это все было, но если одеяло короткое - как его ни поверни, его все равно не хватит. Местные и какое-то количество ребят добровольцев - вот кто был и остается основной движущей силой сопротивления. Только когда уже все произошло, и мы завели процессы в необратимое состояние - Россия неофициально признала текущее положение дел, и начала оказывать нам посильную помощь. Но решение было нашим, и ответственность лежит на нас. Это и признание, и повод гордиться одновременно. Я не пытаюсь заткнуть рот тем, кто призывает Россию к большему - я и сам такой. Я просто "даю показания", если хотите. Любой суд должен хотя бы пытаться быть объективным.