Азовские походы Петра I как важнейшая веха процесса формирования исторического пространства Юга России Печать

К 320-й годовщине «приоткрытия» Донбасса

Часть I. Предыстория: Мотивы и исторические права России
Если современный путешественник (или турист) посетит расположенный в Ростовской области Российской Федерации (РФ) небольшой в общем-то город Азов, то он обязательно попадет в самое популярное здесь питейное заведение – ресторан у «Крепостных валов с Алексеевскими воротами». Это старое оборонительное сооружение появилось во время череды русско-турецких войн. Местные легенды (у легендарного города не может ни быть легенд!) гласят, что вал насыпали вручную с помощью солдатских и казацких шапок. Сейчас это памятник военно-инженерного искусства. Стоит также заглянуть в единственный образец крепостного строительства екатерининской эпохи на всем Юге России – музей «Пороховой погреб» (1799 г.). Именно в нем хранится слепок с посмертной маски Петра I, рядом стоит подлинная русская пушка конца XVII века. Есть еще Азовский музей-заповедник, в котором самым популярным экспонатом является единственный в РФ скелет слона трогонтерия (4,5 м) возрастом не менее 600 тысяч лет. Но главное – отсюда открывается восхитительная панорама дельты (устья) Дона. Именно благодаря своему уникальному географическому положению данный населенный пункт (а точнее, как сейчас принято официально называть в РФ, городское поселение) занимает достаточно заметное место в истории России, да и не только. Азов фактически является той геостратегической точкой, своеобразной геополитической «пробкой», которая закупоривает вход в южные моря.

На рубеже XVII-XVIII ст. нынешний южнорусский город Азов был … турецкой крепостью в устье Дона, надежно запиравшей для России выход из этой Великой Реки (которую наши предки почтительно называли «Доном Иванычем»!) в Азовское и Черное моря. С учетом исключительной геополитической (как бы мы сказали современным языком) важности турки-османы совершенно справедливо величали тогдашний Азов на свой манер «Саад-уль-Ислама» (в переводе «Оплот Ислама»).

Здесь уместно вспомнить об античных (древних) временах данной местности. Еще в далеком I-м тысячелетии до н.э. на юго-восточном побережьи Азовского моря поселились древние племена меотов (синды, дандарии, досхи и другие). Именно меоты дали Азовскому морю соответствующее имя – Меотида. Так его называли в VII в. до н.э. – IV в. н.э. наши незабвенные древние греки, куда уж без них. В XIII-м столетии здесь утвердилась (в нашей истории она также «отпечаталась» весьма рельефно) Золотая Орда со своим городом Азаком. В XIV-м столетии в этом месте возникла генуэзская и венецианская колония Тана, просуществовавшая до разрушения Тамерланом (Тимуром) в 1395 году. С 1475 года – уже упомянутый турецкий «Оплот Ислама» - стал своеобразным «запорным устройством» на Азовском море. В 1637 году донские и запорожские казаки захватили турецкий «оплот», и началось так называемое «Азовское сидение» - оборона казаками города-крепости. В 1641 году они выдержали жесточайшую осаду турецкой армии, однако, не получив поддержки русского правительства, летом 1642 года разрушили укрепления и покинули Азов (Новый энциклопедический словарь. – С.23). Таковы славные и одновременно драматические вехи истории Азова-города, Азова-крепости до эпохи Петра…

Наши славные предки давно уже «присматривались» к данной точке на карте, но фактически до конца века семнадцатого не имели возможности предпринять в отношении этого «запорного замка» Османской империи какие-либо серьезные действия. И в этом нет ничего удивительного – молодой и нетерпеливый (во всех смыслах) русский царь Петр Алексеевич Романов (1672-1725), будущий Император Всероссийский Петр I (с 1721 года) вознамерился разрушить оплот османского владычества в устье Дона, вырвать с корнем эту «турецкую занозу» в южном «подбрюшьи» России. Причем, у Петра с успешным походом на Азов были связаны и иные, причем далеко идущие внешнеполитические планы, в том числе и личные амбиции.

Полностью можно согласиться с мнением авторитетного советского и российского историка Виктора Буганова: «С походом против турецкого Азова, запиравшего России выход из Дона в Азовское и Черное моря, Петр связывал и личные честолюбивые расчеты – победоносный исход его, как он надеялся, позволит ему в лучах воинской славы, ореоле победителя «басурман» поехать в страны Европы, посетить которые все это время убеждал его «дебошан французский» (а попросту, собутыльник, друг его «игрищ» и «забав»), уроженец Швейцарии Франц Лефорт, искренне желавший добра и России, и ее такому необыкновенному, одаренному государю, своему хорошему другу. И он весьма преуспел в этом – царь загорелся идеей поездки в Европу» (Буганов В.И. – С.29). Действительно, весьма заманчивой для 23-летнего Петра выглядела перспектива «завалиться» в Европу, но ни «как мальчику, но как мужу» и успешному правителю Московии, т.е. полноценному, вставшему на одну планку с европейскими государями, Государю Российскому!

«Древняя Московия, - писал в конце XIX столетия знаменитый в свое время французский беллетрист польского происхождения Казимир Валишевский, - не отличалась воинственностью; победы князей Московских над татарами были плодом политики коварства и терпения; современная Россия могла быстро сделаться воинственной и геройской; Петр легко разбудил инстинкты, способствовавшие такому превращению, такому возврату к далеким заветам нормандской эпохи… Настоящее величие России возникло при его помощи» (Валишевский К. – С.322). Оценивая исторический вклад Петра Алексеевича в славу и могущество будущей империи, Валишевский вынужден констатировать: «И нельзя отрицать, что торжество Петра было основательно: он вернул исторический путь, послуживший в девятом веке для первых варягов дорогой к югу (подчеркнуто нами. – С.Б.), к солнцу Греции…» (Валишевский К. – С.31). К слову, нам в этих беллетристских «пассажах» важно акцентирование внимания именно на византизме как основополагающем принципе русской внешней политике, а также выделение южного геополитического вектора со времен «великих варягов» (Олега, Святослава и др.)

И здесь нельзя ни сказать о так называемой «первичной» мотивации Петра. Еще в отрочестве, читая «Повесть временных лет» Нестора Летописца (XII в.), юный будущий царь (1689 г.) «с удивлением и восторгом воспринимал известия о походе князя Олега (вот они, «заветы нормандской эпохи!» - С.Б.) на Царьград в начале X в. Именно этот правитель почти за восемь столетий до Петра воевал в тех местах, которые позднее, в середине XV ст. захватили турки, а они вместе с крымскими татарами принесли немало зла русской земле. Петр мечтал отомстить туркам и татарам за все обиды, которые они нанесли Руси, повторить подвиг Олега и его воинов (Буганов В.И. – С.28).

Итак, мотивов и исторических «прав» и претензий на Азов было предостаточно, хоть отбавляй. 20 января 1695 года всем служилым людям был объявлен царский указ – собираться для «похода в Крым» под началом боярина Бориса Петровича Шереметева. Крымское направление в данном случае было лишь тактической уловкой, ни более. Поход изначально планировался как Азовский, а не Крымский (по аналогии с неудавшимся походом царевны Софьи и ее фаворита князя Василия Васильевича Галицына), таким ходом царь и его окружение хотели усыпить бдительность турок.

Продолжение