Эта война носит духовный характер

Александр Ходаковский широко известен, как один из создателей Донецкой Народной республики, бессменный командир бригады «Восток», с весны 2014 года возглавивший службу безопасности ДНР, бывший депутат Верховного совета ДНР первого созыва. Последнее время в СМИ упоминается как общественно-политический деятель, возглавивший организацию «Патриотические силы Донбасса».

Александр Сергеевич — один из самых непубличных участников «Русской весны» (о его жизни до 2014 года вообще мало что известно) — в беседе с корреспондентом ИА Новороссия рассказал о том, как складывалась его биография до 2014 года, кто и почему начинал «Русскую весну» на Донбассе, о его защитниках, о том, почему он решил уйти в политику, и о своих планах, связанных с развитием Донецкой Народной республики.

ИА «Новороссия»: О вашей биографии мало что известно, вы ведь стали публичным человеком несколько позже. Расскажите о себе до майдана.

Александр Ходаковский: Ничем экстраординарным моя биография не отличается. Родился и рос в провинциальном городке Донецкой области, там же и состоялся. Хотел стать обязательно военным, поэтому в 89-м году прошел медкомиссию, чтобы поступить в Алма-атинское училище пограничных войск. Но в силу обстоятельств вызов до меня не дошел. Поэтому пришлось послужить полгода Родине. Это был 90-й год, я призвался в армию за неделю до своего совершеннолетия, которое встретил в учебном центре Тульской военно-десантной дивизии. В августе 91 года произошел путч, и наш полк должен был штурмовать Белый дом, но, слава Богу, кровопролития не произошло. На следующий день после возвращения в часть мы прочитали в местной краевой газете, как «тульские десантники спасли Россию». Хотя, по сути, мы полдня провели под дождем в палатках и один раз выезжали на окраину Москвы что-то патрулировать. После развала Союза я еще год служил в российской армии и присягу принимал в России. В 92-м году был уволен в запас, а по прибытии зачислен в Донецкий политехнический институт по специальности «электрические системы и сети» на дневное отделение, где и проучился около года. Очень сложно было выживать в 90-е годы, поэтому я перевелся сначала на заочное, а потом понял: если ты гуманитарий по складу, тебе в техническом вузе делать нечего. Поступил в Донецкий госуниверситет на специальность «преподаватель истории» и параллельно подал документы в областное управление госбезопасности, в которое и был зачислен после годовой проверки на офицерскую должность. Так началась моя не очень феноменальная карьера. В 98-м году попал в «Альфу» (спецподразделение СБУ по борьбе с терроризмом, защите участников криминального судопроизводства и работников правоохранительных органов, — прим. ред.), в которой находился по 2014-й год.

Никаких особых происшествий за это время с нами не случалось, мы просто выполняли свои обязанности, совершенствуясь в профессиональном смысле. Нашими задачами были борьба с терроризмом и обеспечение безопасности участникам уголовного судопроизводства — людям, которые проходили свидетелями, а также адвокатам и судьям.

ИА «Новороссия»: Скажите, в пред- и майданный период как складывались ваши отношения с руководством области и непосредственным начальством? Вам не предлагали участвовать в запланированном перевороте?

А.Х.: С нами никто не работал и ничего подобного не предлагал, а до начала «майдана», до 20-ых чисел ноября 2013 года, никто даже не подозревал, что в Украине назревают эти процессы. Все было скрытно, и посторонний глаз вряд ли мог заметить подготовку, которая уже серьезно проводилась. Будущие ударные отряды майдановской гвардии формировались в лесных лагерях на территории Западной Украины.

ИА «Новороссия»: Будучи кадровым офицером, как вы приняли решение перейти на сторону народа? Что мотивировало вас к этому?

А.Х.: Когда в 91-ом году Украина, одна из первых республик, объявила курс на независимость, для нас, проходивших службу в Союзе, это было настоящим ударом, ведь мы воспитывались в братской атмосфере, в которой не было места национализму. Десантные войска в основном наполнялись ребятами с Украины Белоруссии и России. Я помню, как мы все очень болезненно реагировали на происходящее; было ощущение, что мы стоим на пороге чего-то плохого, что в перспективе приведет к тяжелым последствиям. Мы чувствовали, что лишились большой общей Родины, и все последующие годы жили в состоянии внутреннего духовного анабиоза. По сути, просто выживали. Мы не относились к Украине, как к самостоятельному государству. Напротив, она всегда воспринималась, как часть целого, предавшая его. Потом случился майдан, и власти как таковой на территории Украины не стало.

Можно сказать, что она одномоментно исчезла, как по мановению волшебной палочки, и мы остались один на один с нашей совестью. Я почувствовал, что именно в это время я могу быть самими собой, исповедовать и декларировать то, что всегда в себе носил. Когда ты видишь пацанов с раскроенными черепами, которые без оружия идут на вооруженную толпу со своими щитами, это не может оставить равнодушным. Нельзя забыть, как сжигали сотрудников правоохранительных органов. Только профессиональный долг и основательно вбитые правила поведения военного человека, не позволяли выпустить накопившиеся в нас эмоции и применить оружие.

Уже тогда у меня возникло ощущение, что все, что происходит вокруг нас — абсолютно неправильно. Это то, с чем обязательно нужно бороться, иначе зло придет в наш дом.

ИА «Новороссия»: Какие же действия вы предприняли?

А.Х.: Я считал, что если мы не смогли, будучи государственной системой, победить его, максимум, что я могу сейчас — прибыть к месту своей постоянной дислокации и там организовать сопротивление, чтобы защитить свою отдельную территорию от этого зла.

ИА «Новороссия»: Расскажите, как вы добирались из охваченного беспорядками Киева в Донецк. Может быть, были какие-то столкновения, происшествия в дороге?

А.Х.: Из Киева мы выехали последними, до конца обеспечивая отходы тем, кому нужно было их обеспечить. Помню, мы молили Бога, что б ни на каком из блокпостов не попасть в передрягу, чтобы не стрелять в гражданских, в мирных людей, которых вывели на улицу «архитекторы майдана». Тогда они встречались через каждые 10-15 километров по всей трассе от Киева до Донецка. Я помню, на каждом блокпосту нас «встречала» толпа вооруженных сторонников «новой влады» из числа местных жителей, которые чувствовали себя совершенно безнаказанно. Выехавшая раньше, чем мы, на сутки, группа из Севастополя была буквально расстреляна на одном из таких блокпостов, в Запорожской области: ребята вынуждены были, прорываясь, захватить четверых из майданных сторонников в заложники, с которыми они потом проехали оставшиеся блокпосты. Я видел эти автобусы, все изрешеченные пулями. Майданные «товарищи» сами во многом не понимали, что они творили, они верили в то, что их мотивировало.

Когда я еще ехал в транспорте, я уже звонил бывшему начальнику СБУ в Донецкой области, требовал от него отключить межгородскую оперативную связь. Сразу же, вслед за нами, как только мы покинули главный офис СБУ, его заняли националисты.

ИА «Новороссия»: Каковы были ваши действия, как только вы приехали в Донецк? Что вы предприняли?

А.Х.: Первое, что мы стали делать — набивать мешки с песком, закладывать ими окна в здании, где мы дислоцировались; делать из подручного материала своеобразные бойницы. Сразу начали готовиться к обороне. В Донецке я отсутствовал полтора месяца, поэтому на второй день пошел на главную площадь и попытался понять, что «чувствует» Донецк, каково настроение его жителей. К сожалению, на тот момент большинство дончан даже не подозревало о том, чем мог обернуться майдан для нас всех, какое зло могло прийти в наши дома.

ИА «Новороссия»: Как вы можете объяснить такое безразличие, даже апатию жителей Донецка в первые дни событий, связанных с переворотом в Киеве?

А.Х.: Понимаете, Донецк много претерпел от тех, кого сам породил и вывел во власть, я имею в виду Януковича и его команду, в течение нескольких лет выжимавшую Донбасс досуха. Им надо было заигрывать перед Западной Украиной, в первую очередь там платить пенсии и выделять бюджетные деньги на социальные программы. Поэтому не удивительно такое отношение, люди были разочарованы и не могли сразу найти правильную нить.

С людьми надо было проводить разъяснительную работу, нам нужен был демонстративный жест, который сразу же привлек к нам внимание. Поэтому, я и часть активистов из моих внеслужебных друзей в одну из ночей захватили молодежный штаб партии регионов напротив областной администрации, и там начали проводить первую разъяснительную работу, работая с людьми.

ИА «Новороссия»: Скажите, какая была реакция вашего руководства на такие действия?

А.Х.: Оно не препятствовало нашим действиям. И потом, у него не было иного выхода, потому что, как только мы начали действовать, параллельно начали происходить изменения и в управленческом аппарате СБУ: стали пребывать назначенцы от Яценюка (бывший премьер-министр Украины, — прим.ред.) и Турчинова (бывший и.о. президента Украины в 2014 году, — прим.ред.). Как известно, Таруту назначили новым губернатором Донецкой области. Ринат Ахметов (украинский миллиардер, — прим. ред.) отказался, не захотел мараться, он не хотел крови. Тарута привел с собой своего собственного начальника управления, и возле него постоянно крутились какие-то советники, консультанты, которые не очень хорошо говорили на русском языке. Понятно, для каких целей их приставили к Таруте.

ИА «Новороссия»: В социальных сетях появлялась информация, что вы встречались лично с Тарутой перед известными событиями?

А.Х.: Это правда. В одну из ночей я разговаривал с ним о текущей ситуации, пытаясь выяснить его позицию и убедить его не пренебрегать народным возмущением или во всяком случае, не препятствовать ему. Он сказал: «Вы заблуждаетесь. Мы арестуем лидеров и на этом все закончится». Но он ошибался. Штурм администрации, который начался вскоре, убедительно показал, что не считаться с людьми и их мнением нельзя.

ИА «Новороссия»: Как вы думаете, почему у дончан возник такой всплеск активности, не меньший, чем в Киеве? И каковы были ваши действия на тот момент?

А.Х.: Донецк — это промышленный регион, который всегда созидал, и люди здесь — носители другой ментальности. Они отличаются от бездельников, которых набрали на майдан со всех городов и весей Западной Украины, подкармливая какими-то подачками, которые раздавались на площадях через майданных урядников, десятников. В Донецке этого не было, люди начали приходить, получать информацию, осознавать, что происходит реально. Начали организовываться стихийные митинги. Начались уже конкретные шаги к организации всего этого процесса, мы продумывали систему блокпостов, начали организовывать и формировать отряды, искать возможности их вооружения.

Нам нужны были люди, которые готовы были с оружием в руках, если возникнет такая необходимость, защищать эту территорию.

ИА «Новороссия»: Как быстро удалось Вам и вашим сторонникам организовать вооруженные отряды? Когда произошло первое боестолновение?

А.Х.: Достаточно быстро. В течение месяца были организованы первые отряды. А 12 мая произошел первый бой в районе населенного пункта Карловка, тогда один из националистических батальонов пытался прорваться на нашу территорию. Ребята на нашем блокпосте сдерживали их четыре часа до прихода подкрепления, мы тогда потеряли четырех человек погибшими, но националисты не прошли.

ИА «Новороссия»: Ваше подразделение, батальон «Восток», было в первые дни наиболее боеспособным, можно сказать, готовой армейской единицей, с четким командованием. Расскажите чуть подробнее, как оно формировалось, и кто в этом принимал участие?

А.Х.: Мы быстро организовали какие-то мини-ресурсы в интернете, четко обозначили место штаба, и народ пошел. Формирование происходило таким образом: был относительно небольшой первоначальный костяк, который потом обрастал большим количеством людей. Из них мы никого не отсеивали, важен был каждый человек, потому что нельзя было глушить такой порыв. Среди будущих бойцов мы первоначально выделяли тех, кто способен управлять личным составом, вести за собой — проводили своего рода селекцию. Это был основной принцип при формировании подразделения, что и привело к его боеспособности.

Уже в течение ближайших месяцев, следуя нашему принципу — никому не отказывать и жестко подбирать командиров, наш батальон вырос до уровня бригады. Таким образом, у нас на период июль-август 2014 года было больше четырех тысяч человек со своей артиллерией и бронетехникой, которые удерживали 53 километра линии западного фронта — от Харькова до Днепропетровска.

ИА «Новороссия»: Что было самым сложным, на ваш взгляд, при формировании таких боеспособных единиц, как батальоны, бригады?

А.Х.: Самым сложным было находить специалистов в области артиллерии, особенно по наведению реактивных систем «ГРАД». С последним было гораздо сложнее, потому что таких специалистов нужно было еще поискать и, тем не менее, мы их находили. С танкистами было очень сложно, с кадровыми офицерами, знающими не только материально-техническую часть, но и владеющими навыками обучения бойцов слаженной работе в режиме наступления и обороны.

Но нас такие сложности закаляли, ведь мы понимали, какую ответственность взяли на себя.

ИА «Новороссия»: Скажите, была ли у вас первоначально определенная идеология или она формировалась в процессе борьбы?

А.Х.: Я считаю, что без духовного, идеологического наполнения «заниматься» войной — это неправильно. Поэтому мы сразу начали формировать идеологическую платформу. В ход пошла вся советская символика: армейские значки, береты, фуражки, красные флаги. Я считаю, это ярко иллюстрирует то, о чем я говорил — люди, пробудившись, брали из своей памяти все, что их формировало и объединяло в ту прошлую советскую эпоху.

Параллельно вставала идея православного русского мира, нашего братства, насильственно разрушенного в 1991 году, поэтому сразу стали предприниматься попытки восстановления связей с Россией.

ИА «Новороссия»: Я знаю, что среди ваших подчиненных были осетины, даже иностранные добровольцы из Испании, Америки? Как складывались межнациональные отношения в боевых подразделениях?

А.Х.: Осетины прибыли первыми. С их приездом связана одна история. Наша группа поехала во Владикавказ с духовными и историческими реликвиями для участия в выставке. Когда ребята поселились в гостинице, они не скрывали, что с Донбасса, и это быстро привлекло внимание. По рассказам, в первый же вечер пришло очень много осетин, которые детально расспрашивали обо всем, что здесь происходит. После этого разговора сразу сформировался костяк — группа, которая приехала на Донбасс. Уже через пару недель я встречал 15 осетин, а потом начали появляться ребята из Испании.

В первой группе — из 105 человек — были испанские коммунисты, баски. Они считали, что приехали отдавать долг перед славянами, русскими, Россией. У них была простая мотивация: «вы в 39-м году помогали нам, мы сейчас приехали помогать вам». Они были с наколками Сталина, Троцкого — это диковинно смотрелось, мы уже отвыкли от коммунистического радикализма, но эти молодые ребята были ярыми коммунистами. Возвратившись в Испанию, они были арестованы по обвинению в наемничестве, но, слава Богу, их отпустили.

Потом появились три американца. Один из них добирался сам на каком-то грузовом судне, и понимал всего три слова по-русски. Это был обеспеченный человек, владелец ранчо, но он был так сильно мотивирован, что решил приехать на Донбасс. Есть немцы, бывшие выходцы из России, имеющие опыт боевых действий и идентифицирующие себя с русскими, которые посчитали, что их далекая родина — Россия — в опасности. Дело в том, что все эти люди с политической точки зрения воспринимают этот конфликт, как более глобальный, чем гражданская война на Украине. Приехав сюда, они прекрасно понимали, что возврата назад нет, и дома их ждет уголовная статья и наказание.

Но они продолжают оставаться здесь, командуют подразделениями, воют вместе с нами. И, хотя это единичные случаи, они очень показательны и ценны для нас. Они наши братьев по духу и оружию. Очень много россиян-добровольцев остались и не собираются покидать эту территорию, пока война не окончится, потому что, несмотря на все волнообразные колебания, они все равно ощущают, что главная битва — впереди.

ИА «Новороссия»: Вы упомянули о Православии. Скажите, являлась ли православная вера связующим фактором и духовным посылом в вашем подразделении?

А.Х.: Думаю, да. Название «Восток» было выбрано нами исходя из того, что Православие тоже пришло с востока. Мы взяли и православную символику — эмблему с Георгием Победоносцем на фоне георгиевской ленты.

В подразделении было много искренне верующих, которые оказывали серьезное духовное воздействие на тех, кто находился рядом. У нас было постоянное ощущение, что все происходит не просто так. В каждой части появлялся священник. Было несколько случаев мироточения икон. Представьте себе, приезжают к нам крепкие ребята из Москвы, бывшие силовики, но верующие, тесно связанные с патриархией, с иконой Божьей Матери, которая вдруг начинает мироточить. Об этом никто никогда не рассказывал. Дважды на территории главного штаба Восток замироточила икона, как благословение на победу, которая понималась не только как победа над противником, но и над самим собой. Здесь не было места малодушию. Люди приезжали и говорили: «Россия с вами», не политическая Россия, но духовная, человеческая. Это никого не оставляло равнодушным и даже последний скептик наполнялся пониманием того, что это не просто война против киевской хунты, и ни в коем случае не война в поддержку прежней свергнутой власти. Мы понимали, что эта война больше духовного характера, на которой люди наполнялись неким жертвенным началом.

Источник: Информационное Агенство Новороссия

Если вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить об этом редакции