«Национализация» активов: передел собственности или шанс на реинтеграцию?

Спустя символические семь дней после введения в ДНР временных администраций на украинских активах, патетика вокруг события постепенно пошла на убыль. Но настоящая интрига вокруг новых экономико-политических реалий региона только закручивается.

Скоротечный ультиматум республик украинским властям и олигархам истек ровно неделю назад, породив новую правовую реальность. 2 марта Совмин ДНР опубликовал перечень предприятий, на которые республика вводит собственное временное управление. Всего в перечне более 40 предприятий и учреждений, от промышленных гигантов ЕМЗ, ДМЗ и шахты «Комсомолец Донбасса», до гостиниц и, давно пустовавших, офисов страховых компаний, банков и газет.

Спустя неделю, неизбежный в таких случаях информационный всплеск, сошел на нет. Наступили будни, наполнение которых, для широкой общественности, пока не очень ясно. Как свидетельствуют некоторые информированные источники, решение о «взятии под крыло» индустриальных гигантов Донбасса оказалось внезапным даже для местных властей. Из-за чего уполномоченные структуры сейчас спешно верстают планы фактического переподчинения активов, строят новую логистику, заключают договора и т.п.

Пристальное внимание общественности к процессу перевода крупных хозяйственных активов Донбасса под республиканский контроль вполне объяснимо. Подобных, сравнимых по масштабу тектонических изменений в имущественном секторе, регион не знал с 90-х годов прошлого столетия. Актуальную рыночную стоимость предприятий, перешедших под эгиду республик Донбасса, сейчас, наверное, не возьмется точно подсчитать даже самый искушенный финансист и аудитор. Но если верить рейтингу Bloomberg Billionaires Index 500, только империя СКМ после пертурбаций потеряла в стоимости почти миллиард долларов.

Но, за «звоном пока неполученных монет», в официальной риторике, да и в общественном сознании, на втором плане оказался вопрос, гораздо более значимый, нежели потенциальное количество чугуна, которое могут выплавлять предприятия Донбасса. Речь идет о шансе реального возвращения в Россию, чего три года добывался регион на митингах, референдуме, а главное – в ведущихся по сей день боях.

Донбасс. Свой путь на Родину

Приходиться признать, что «Крымский сценарий» не случился с Донбассом в самом начале событий, и, наверное, не повторится и сейчас. Почему так произошло, а, вернее, не произошло – можно говорить долго, но факт остается фактом: Донбасс – не Крым. Вероятно, что полуострову был дан шанс раз и навсегда «отчалить» от «майданного берега» не только из-за убедительного единодушия крымского референдума. Аналогичные цифры по Донбассу уже тогда не сильно бы отличались от показателей плебисцита, прошедшего в Крыму. Военно-стратегическая и геополитическая ценность Крыма оказались слишком высоки, чтобы допустить саму возможность ухода этой территории, населенной преимущественно русским населением, под протекторат откровенно враждебного Москве нового киевского режима.

Сценарий выхода из Украины индустриального Донбасса, оказался не таким молниеносным. Более того, даже до последнего момента весьма высокопоставленные лица российской политики предпочитали характеризовать события у юго-западной границы РФ исключительно «внутриукраинским конфликтом». Но бесконечно долго игнорировать объективное наполнение событий оказалось невозможным. Ряд последних инициатив Кремля, касающихся признания документов, выдаваемых органами власти в ЛДНР, а, вскоре, и введение временных администраций на украинских активах позволили утверждать, что старт мягкой интеграции Донбасса в Россию наконец-то дан на самом высоком уровне. Причем, исключительно через включение промышленности региона в общую хозяйственную систему РФ.

Восстановить единое целое

Неоспорим тот факт, что к моменту распада СССР украинский и российский индустриальные кластеры были частью единого и неразрывного целого. Технологические цепочки, спроектированные и построенные в Союзе, не предполагали разрозненное существование мощностей, пусть и разбросанных по разным уголкам большой страны. Казалось бы, даже после распада некогда единого государства, судьба им – работать вместе. Но нет. На протяжении всей т.н. «украинской независимости» слишком плотная интеграция с РФ тщательно рвалась и пресекалась киевскими властями любой политической ориентации. Киев предпочитал монетизировать свалившийся на голову суверенитет, пусть в убыток для населения и экономики страны, но с выгодой для собственных счетов в западных банках. Украина уходила, где только возможно, от сотрудничества и кооперации с Россией там, где объединившись, можно было бы совместно и влиять на мировые рынки, и добиваться удешевления производства, и совершать экономические и технологические прорывы. В дилемме «ломать или строить» киевский приоритет был очевиден – ломать.

Из-за этой невменяемой жадности, помноженной на боязнь сотрудничества с Россией, в свое время, на металл была пущена большая часть высокотехнологичных производств и Украины, и Донбасса, в частности. Нынешняя массовая деиндустриализация, оставшихся на Украине, территорий – кульминация «независимой политики», от которой Донбасс получил реальный шанс уберечься.

Но промышленный комплекс современной России, признаем, 25 лет тоже не сидел на месте, развивался, технически переоснащался, вынужденно замещая собственными ресурсами вырванные Украиной кластеры. Значит ли это, что в новой России уже нет места донбасской индустрии?! Хор скептиков утверждает, что банальная конкуренция перевесит геополитику и государственные смыслы. Но, возражают им оптимисты, судя по заявлениям российского руководства, политическая воля на воссоединение есть, а значит, и необходимые «соединительные разъемы» найдутся. В конце концов, возможности для восстановления значительной доли производственных цепей есть даже внутри ЛДНР. Напомним, итогом украинских олигархических войн стало и то, что единый по природе своей донбасский индустриальный регион оказался разрезанным на, конкурировавшие между собой, удельные вотчины. Теперь же, при наличии политической воли и здравого смысла, все эти мощности можно «пересобрать» заново в работающий механизм.

К примеру, тот же коксующийся уголь «Краснодонугля», наверное, должен вполне подходить как сырье для производства кокса для Енакиевского, Ясиновского и Макеевского кокосхимов, а уже их продукция подойдет Енакиевскому метзаводу, ДМЗ и прочим. Донбасс обладает мощной тепловой энергогенерацией и запасами антрацитов и других энергетических углей, использующихся на ТЭС в качестве сырья. Удачно «стыкуется» между собой и ряд других предприятий региона. В то же время, замещать поставки отдельного вида сырья из Украины, к примеру, той же железной руды и пр., придется. Но говорить о полной и безальтернативной зависимости местной промышленности от Киева абсолютно преувеличенно. Ничего невосполнимо уникального Украина не производила и не производит. А, с учетом набирающих там силу разрушительных тенденций, рассчитывать на Киев как на надежного бизнес-партнера и поставщика не приходится и вовсе. Чего стоит только пример блокады, устроенной Украине представителями нацбатальонов.

В конце концов, в современном мире купить что-то гораздо проще, чем продать. А вот Россия, чья индустрия и сегодня остается наиболее близкой Донбассу по техническому укладу, является естественным потребителем продукции местного машиностроения, которая, будем откровенны, и в мирные времена не имела особых шансов выйти на внешние рынки. А машиностроение, как ни крути – общеизвестный драйвер экономики, и если, имеющиеся в Донецке и Луганске, мощности удастся загрузить хотя бы на половину, это активизирует остальные отрасли местного производства, и даст Донбассу предпосылки для выстраивания регионального самообеспечения.

Шанс, который нельзя упустить!

И все же главным результатом индустриальной реинтеграции Донбасса в Россию должно стать возвращение его населению веры в себя и в свой выбор. В то, что регион на деле отстоял свое решение вернуться в Россию, и, при этом, возвращается домой не бедными родственниками, а полноценной частью российского цивилизационного пространства: с грамотным, мотивированным, идейно сформированным населением, владеющим мощной ресурсной и технологической базой.

Наверно, вот этот шанс на воссоединение, и есть главная цель начавшегося процесса. Конечно, нельзя списывать с повестки дня и сохранение жизнеспособности заводов и шахт, и поддержание стабильной социальной обстановки в коллективах, ради чего, в том числе, Луганск и Донецк перехватили управление активами у крупного украинского капитала, заигравшегося в политические торги с Киевом и не сумевшего обеспечить безопасность зависимых от него людей.

В то же время, общество Донбасса ждет, что местные управленцы и ведомства, на которые возложена ответственность за переход активов под контроль государства, обнародуют пошаговый план антикризисных мероприятий, хотя бы приблизительную схему функционирования новых республиканских активов. А самое главное - внедрят практику регулярного отчета о реальном состоянии дел в экономике.

Если это будет осуществлено, а в официальной риторике вместо уже набившего оскомину патетического пиара, будет сделан упор на конкретные цели и задачи, то получится вполне осязаемая реинтеграция, наполненная тоннами угля и проката не меньше, чем духовными и политическими смыслами. Именно так выглядит исторический шанс для Донбасса. И этот шанс ни в коем случае нельзя упустить, особенно из-за традиционных для республики проблем кризис-менеджмента, из-за некомпетентности исполнителей, чьих-то политических амбиций, или неизбежных происков бывших владельцев, которые с удовольствием вернутся к вымыванию из Донбасса ресурсов, стоит только дать им малейший шанс.

Последствия проигрыша в вопросе интеграции промышленности Донбасса и России будут во сто крат сильнее любого, самого обидного, поражения на «промке». Да, и то, что слова «промышленность» и «промка» имеют один корень – сегодня тоже совсем не случайно.

Если вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить об этом редакции