Никишинский Ад: год спустя

Зимой 2015-го года, маленькое и ухоженное село Никишино, что в Шахтерском районе, нагрянул кочующий театр боевых действий. Линия фронта рассекла населенный пункт надвое и в результате, село было разрушено едва ли не до основания. Журналисты сайта «Патриотические силы Донбасса», в очередной раз, отправились в Никишино, чтобы узнать, как живется местному населению спустя год после Ада.

Чем дальше автомобиль уносит нас от Донецка, тем сильнее в глаза бросаются страшные последствия войны. Подпрыгивая на раздолбанной танковыми гусеницами дороге и отчаянно дребезжа многострадальной подвеской, машина везет нас вдоль расстрелянных домов, взорванных мостов и деревьев, скошенных осколками. В этом смысле, наш пункт назначения представляет собой пик страданий Донбасса, ужасную рану на его теле.

Тихий прием

Распрощавшись с военными, дежурящими на местном КПП, выезжаем на край села и тут же осознаем причину, в виду которой, те были столь мрачны и немногословны. К иному, местная атмосфера просто не располагает. Разрушенные дома будто разглядывают приезжих пустыми глазницами оконных проемов. В нескольких из тех, что стоят по левой стороне от дороги, проделаны сквозные дыры в человеческий рост. Таким образом, украинские военные обеспечили себе комфортное перемещение между укрытиями. Чуть дальше, по другую сторону дороги, в непосредственной близости от местного клуба, стоит памятник советскому воину-освободителю с простреленной грудью. Рядом, на бревнышке, имитирующем лавочку, отдыхают две женщины.


Подходим ближе, знакомимся. Одна, при ближайшем рассмотрении, оказывается совсем юной девочкой. Она молчит и, кажется, попросту не замечает нас. Вторая представляется заведующей местного Дома культуры Валентиной Николаевной Марковой. Полуразрушенное здание, шуршащее лохмотьями металлической обшивки на холодном ветру – ее вотчина.

Женщина с готовностью отвечает на наши вопросы и приглашает осмотреть клуб. Село, по ее словам, продолжает жить, несмотря на то, что изменений, за этот год, произошло немного: «За это время, Международная организация «Красный Крест» снабдила людей некоторым количеством строительных материалов и, кое-где, помогла застеклить окна. В разгар весны, нам пообещали отремонтировать первые пятьдесят домов. Наше учреждение также стоит в очереди на ремонт. Соответствующие документы, мы уже отвезли в Шахтерск. Но пока отремонтировано только административное здание».

«…чтобы детки вернулись»

Перед зданием Дома культуры, расположена детская игровая площадка. Разноцветная и почти не пострадавшая в ходе боевых действий, она смотрится инородно в окружении серых развалин. На асфальте, чья-то детская рука вывела мелом слово «Мир».


«Весной и летом многие вернулись в село, - продолжает Валентина Николаевна, - здесь нынче живет около трехсот человек, а до войны было за семьсот. Многие снимают жилье в поселке Рассыпное и городе Торез. Иные рады бы вернуться, да теперь некуда».

Дом культуры, в котором шесть лет назад был сделан капитальный ремонт, теперь выглядит просто ужасно. Фасад густо покрыт следами от осколков, а в нескольких местах, снаряды издырявили его прямыми попаданиями. Стекол, разумеется, нет. Их давно сменили доски и куски полиэтилена. И, само собой, здание не отапливается.

В единственную комнату, способную удерживать тепло, работники перенесли все уцелевшие книги и старенькое пианино. В некогда шикарном актовом зале, нынче, можно посмотреть разве что на серое весеннее небо, виднеющееся через огромную дыру в потолке. Ряды кресел удалось спасти от сырости, накрыв целлофановыми мешками. На здешней сцене, по словам очевидцев, украинские военные жарили шашлык.


«Нам любезно выделили помещение на втором этаже сельской администрации, - рассказывает Валентина Маркова, - где проводим различные мероприятия. Надеемся, что здание отремонтируют и в село вернутся детки. Раньше ведь мы считались Домом культуры детского творчества. Работало пять кружков и три любительских объединения, а местный ансамбль имел статус народного. Теперь кружки малочисленны, но дети, все равно, тянутся к нам».

На вопрос о том, в чем больше всего нуждается село, наша собеседница, прикрываясь от холодного ветра, быстро отвечает: «Стройматериалы! У нас ведь разрушены не только жилые, но и подсобные помещения. Я живу на отдаленной улице Петровского, которая пострадала меньше всего. Снаряд попал в кухню. Там мебель стояла…много чего. Все сгорело. Кухню нужно восстанавливать, но материалы не выделяются. Потому, как эти помещения не входят в список. У многих сараи и кухни разрушены. Нужны песок, рубероид и шифер».

«Медицинский домик»

Совсем рядом с Домом культуры, располагается местная амбулатория или, как называют ее местные, «медицинский домик». В крохотном помещении, немногим просторнее кунга армейского грузовика, две медсестры ведут прием больных.


На полу, в середине комнатки, тихонько гудят два обогревателя, мощности которых едва хватает. Но, все же, здесь ощутимо теплее, чем на улице. Ящики с медикаментами занимают все свободное пространство на столах и полках.

Одна из медсестер, выдав лекарства очередной пациентке, представляется Светланой Николаевной и наотрез отказывается называть фамилию. Ей, дескать, через блокпосты ехать к родным, а украинцы разбираться не станут. Обвинят в сепаратизме и поминай как звали.

«Помещения нам не хватает. - говорит женщина, улыбаясь, - Сами видите, в каких условиях приходится работать».

Ящики с медикаментами – гуманитарная помощь от «Красного Креста», доставленная накануне. Их бесплатно раздают людям, страдающим хроническими заболеваниями.


«Это впервые с октября. Раньше нам «Врачи без границ» помогали. Привозили лекарства и доктора, пока у них аккредитация была. А вчера «Красный Крест» впервые привез. Кое-какие препараты для оказания неотложной помощи, нам передают из Шахтерска, с нашей «первички». У нас, в основном, люди страдают сердечно-сосудистыми заболеваниями и проблемами с опорно-двигательной системой. Для них лекарств почти не привозят. Хорошо, что от давления таблетки есть и противовоспалительными снабдили. Новорожденным, опять же, подгузники нужны», - перечисляет Светлана Николаевна.

Быстро прикрывая за собой двери амбулаторного модуля, чтобы не выпустить накопленное тепло, обращаем внимание на старушку, подметающую двор у дома через дорогу. Женщина отворяет калитку, проржавевшую там, где ее пробили осколки, приглашая нас к себе.

Неунывающая старушка

Двор чисто выметен и его опрятность резко контрастирует с домом, от которого, по сути, осталось лишь крыльцо. Остальное – мешанина досок, кирпичей, черепицы и кусков штукатурки. Жить в нем больше нельзя.


Не смотря на окружающую разруху, женщина глядит в будущее не без оптимизма. Пенсию, дескать, платят, военный мусор с улиц давно убрали, строят помаленьку. «Обещали построить нам дома. Вот мы и надеемся. Обещанного ведь три года ждут, вот и мы…а так свет дают, водичка есть. Может и вправду отстроят», - говорит бабушка, разводя руками.

За разговорами, старушка показывает нам два грубо сколоченных вольера для кроликов, чудом уцелевших при обстрелах. Говорит, что было больше, но остальные разнесло в щепки. Да и траву для кроликов запасать некогда было.

«Возвращаются люди. И вернулось бы больше, кабы было куда, - задумчиво говорит женщина, подводя нас к аккуратному домику, сверкающему свежей побелкой, - Кто-то сараи или кухни летние переделывает. Я вот кухоньку отремонтировала. Чехи дали шифер, «Красный Крест» гуманитарку выдал, «Человек в беде» одеяла привезли и посуду. Грех обижаться. Спасибо им большое. А я живу здесь, в кухоньке. Отделали, поштукатурили, побелили с мужем. Топим углем, который еще до войны получали. Сейчас тоже, вроде как, должны выдавать, но шахта не работает. Обещали какую-то компенсацию», - объясняет она.


Дом старушки числится тринадцатым в списке на восстановление. Представители «Красного Креста» и другие международные организации обещали помочь. А вот руководства Донецкой Народной Республики, старушка не видела до сих пор. «Вот бы Захарченко к нам приехал, - мечтательно говорит она, - так хочется с ним повидаться. Ни разу еще не был. Очень хочется с ним побеседовать».

Планы у бабушки наполеоновские. Как заплатят пенсию, собирается нанять людей, чтобы расчистить от завалов дальнюю часть двора и разобрать сарай. Дети и внуки, опять же, помогут. Из трех лет, которые положено ждать обещанного, прошел лишь год, а жить как-то нужно уже сейчас.



Дети войны

А вот у ее соседки, проживающей через дорогу, ситуация значительно хуже. От целого дома, артиллерия оставила лишь одну крохотную комнатку, над входом в которую нависает кусок обвалившейся стены. Там и живет. Других построек, пригодных для проживания, не сохранилось, а переехать некуда. Да и как хозяйство бросить? Оно хоть и разваленное, но свое. Внучка, опять же, в гости приехала – радость. Маленькая Эля в розовой курточке, рассматривает обломки дома во все глаза. Ребенок еще слишком мало, чтобы осознать случившееся.


Труднее всего приходится местной детворе. Помимо клуба, где они, еще до войны, посещали кружки и секции, разрушены местная школа и детский сад. Сейчас, в селе проживает тридцать детей разного возраста и почти двадцати из них, нужно посещать занятия. Только вот школьный автобус больше не ездит. То сломан, то не завезли топлива. Притом, что до ближайшей школы, двенадцать километров. За минувший год, ребята учились не больше месяца.

«Раньше мы ходили в школу, когда автобус ездил. Думали, что сегодня поедем, но автобус опять сломался, - рассказывает один из двух, встреченных нами ребят лет десяти, одетый в камуфлированную ветровку, - Я, к примеру, звоню своей однокласснице, которая ходит в школу, чтобы узнать домашнее задание. Учителя относятся к этому с пониманием. Знают, что просто не можем приехать».

Ребята соскучились по школе, но заявляют, что, несмотря на отсутствие интернета, в селе есть чем заняться. Дворовые игры никто не отменял.


Мечтается детворе о скромном. Хотят мира, чтобы уехавшие друзья поскорей вернулись и, как ни странно, новый футбольный мячик. Весна пришла и футбольное поле вот-вот подсохнет на солнышке.

Побродив по школьным развалинам, единогласно выносим грустный вердикт – восстановлению не подлежит. Школа здорово напоминает решето и едва ли когда-нибудь снова примет учеников. Когда-то здесь базировались украинские войска и, уходя, они оставили множество взрывоопасных сюрпризов в виде мин и растяжек. Местные говорят, что в здании работали саперы, но под ноги, все же, рекомендуют поглядывать. Тем более, что разглядеть мину среди мешанины битого кирпича, сломанных парт и вымокших учебников – та еще задачка.


Детскому саду досталось меньше и, в перспективе, он может быть восстановлен. Только вот за год ничего так и не было сделано. Руки, видимо, ни у кого не дошли.

Вдвойне обидно, что здание, судя по всему, было отремонтировано буквально накануне войны. Всюду виднеются обломки современных радиаторов и огрызки пластиковых труб. Металлопластиковые двери и окна явно устанавливались в 2014-м году. Кое-где, строители даже не успели прикрыть швы. Теперь все это, как оказалось, было напрасно.

Бродя по коридорам детского сада с ироничным названием «Мир», ловишь себя на мысли, что где-то уже видел нечто подобное. На фотографиях, сделанных в Припяти. Кажется, что сотрудники едва успели эвакуировать детей, как здание накрыла артиллерия. На полу, в игровой комнате, остался забытый кем-то игрушечный грузовик ярко-красного цвета, тут и там лежат детские книги, а большой ящик набит мягкими игрушками.
Из дома напротив, выходит молодая девушка. Спешим к ней, чтобы задать пару вопросов о местных реалиях. «Ничего не хочу говорить, а то расплачусь», - тараторит девушка на ходу, быстро удаляясь.

Проза жизни

А у ларька, где местные покупают товары первой необходимости, наблюдается оживление. По словам продавщицы, народ, в основном, покупает у нее только продукты, а за всем остальным ездит в Торез и другие города. Личный транспорт и деньги на проезд имеются не у всех, поэтому, как правило, если человек собирается в город, то принимает заказы едва ли не от половины жителей села. Сигарет и крепких напитков, к примеру, ни один из двух местных ларьков не продает. Но иногда, по словам продавщицы, сюда наведываются торговцы и продают свои товары прямо с машин. С доставкой на дом, так сказать.


Пока беседуем с продавщицей, у прилавка появляется немолодая женщина и просит продать ей пакет жареных семечек. Догоняем и расспрашиваем о жизни в Никишино.

«Да какая здесь может быть жизнь…сами все видите, - начинает женщина, теребя цветастый платок, обмотанный вокруг шеи, - Дом своими силами отремонтировали. Нам обещали помочь, но пока ничего. Детям работать негде. Раньше здесь шахты были…копанки. На «железке» тоже работали. А теперь все закрыто. Был у нас предприниматель Виктор, землей занимался. Мы же здесь все землевладельцы. Сдавали ему в аренду и неплохо получали с этого. Только где он сейчас, Виктор этот? Была бы работа – можно и жить».

Никому не нужны

Наша собеседница говорит о том, что жители Никишино оказались никому не нужны. Республиканские власти к ним не приезжают, за год ничего толком не восстановлено и даже подвоз детворы в школу никто организовать не может. Трое внуков, дескать, весь год дома проучились.


Услышав предложение передать какую-либо ее просьбу властям Республики, женщина меняется в лице и сдавленным голосом произносит: «Есть…у меня сын погиб третьего сентября. Не в ополчении. Просто снаряд в дом прилетел и его убило. Ему 37 лет было, трое внуков осталось. А теперь дом восстанавливать не хотят, потому, что документы он сделать не успел. Ему полголовы…по дороге в больницу умер. Мы свидетельство о смерти получить не могли. Спасибо ООН-овцам – получили для нас и привезли. Куда мы только не обращались и никому не нужны».

Женщина тихо плачет, стоя посреди разрушенной улицы и говоря что-то о богатом хозяйстве, от которого ничегошеньки не осталось. Слушая наши неловкие и кажущиеся бессмысленными слова соболезнования, она кивает и уходит, прикрывая лицо платком. Разговаривать не хочется. Молча садимся в машину и уезжаем из Никишино, чтобы рассказать историю людей, переживших ужас и, в итоге, оказавшихся за скобками мирной жизни. Поделиться в соцсетях:

Если вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить об этом редакции